Там, где тепло - Страница 102

К оглавлению

102

— Заберете у дежурного.

Мы поспешили покинуть кабинет, а стоило захлопнуться за нами двери, Напалм немедленно пробурчал себе под нос:

— Приплыли!

— В смысле? — удивился я.

— Если они проверят осечный патрон…

— Мало ли, почему порох не загорелся? — пожал я плечами и зашагал к столу дежурного. — Наши вещи, пожалуйста.

— Распишитесь, — передвинул тот ко мне журнал с ручкой и выставил на стол непрозрачный пластиковый пакет. — Оружие внутри отделения переносить исключительно в разряженном состоянии.

— Разумеется…

Когда мы вышли из отделения на улицу и зашагали через укатанный полозьями саней двор, на улице уже стемнело. К вечеру похолодало, и резкие порывы ветра швыряли в лицо пригоршни колючего снега, от чего становилось еще неуютней.

Да и на нервах все. Хлопни сзади в ладоши — на второй этаж легко запрыгнем.

— Куда сейчас? — закурил Напалм.

— В больницу. — Я зарядил револьвер, сунул в карман дубленки и сразу проверил, насколько легко он выходит обратно.

— На фига? — удивился пиромант.

— В ухе звенит.

— Пройдет.

— У тебя какой день уже не проходит, а? — неожиданно поддержала меня Марина. — Пусть специалист проверит, не дай бог, контузия.

— Делов-то, — фыркнул пиромант, откашлялся и затянул: — «Святой Николай постоянно контужен. Я себя спросил — оно тебе нужно?»

— Нужно, нужно, — подтолкнул я его со двора. — Идем.

— Пойдемте проветримся, — поежилась накинувшая на голову капюшон Марина. — В номер возвращаться не хочу.

— Да его опечатали, наверное.

— Тем более…

И мы пошли искать больницу. Сидеть в гостинице и в самом деле не хотелось. Лучше уж по улицам пошатаемся. А как промерзнем хорошенько, уже не до моральных терзаний будет.

— Марин, ты как? — поинтересовался я, когда, спросив у случайного прохожего дорогу, мы свернули во дворы. — Нормально?

— Не сказала бы, — поежилась рыжая.

— Может, тебе выпить? — предложил пиромант.

— Да нормально со мной все! — неожиданно взорвалась девушка. — Отстаньте! Ясно?!

— Как скажешь, — не стал навязываться я, немного помолчал, разглядывая темные силуэты укутанных вечерними сумерками домов, и вновь спросил: — Тебя что-то беспокоит?

— Меня беспокоит, что меня хотят убить!

— Это были последние, — заявил Напалм.

— Уверен? — сверкнула глазами Марина. — А если нет?

— Прорвемся!

— Если этот засранец завтра не объявится, не знаю, что с ним сделаю…

— Это ты про кого? — спросил я, не дождался ответа и указал на больничную вывеску: — Вон ЛОР-отделение…

Мы зашли внутрь, Марина сразу уселась на скамейку для посетителей, я подошел к закутку дежурной сестры.

— Здравствуйте, нас тут контузило немного, и в ушах звенит. К кому можно обратиться?

— Игорь Геннадьевич! — крикнула кутавшаяся в шаль женщина. — Больных примете?

— Раздевайтесь, проходите, — выглянул к нам из кабинета высокий врач, под белый халат которого был поддет теплый свитер.

— Прохладненько тут у вас, — поежился я, сняв дубленку и заменив зимние ботинки на больничные тапочки.

— Опять температуру теплоносителей понизили, — пояснил врач. — Ну, на что жалуетесь?

— Акустическая травма. Над ухом выстрелили, теперь в левом звенит.

— А у меня в обоих звенит, как у фрекен Бок, — влез Напалм. — Взрывпакет рядом рванул.

— Давайте посмотрим. — Включив лампу, Игорь Геннадьевич заглянул мне сначала в одно, а потом в другое ухо.

— В левом звенит, — напомнил я.

— Так чаще всего и бывает, — кивнул врач и попросил Напалма: — Садитесь…

С пиромантом он провозился куда дольше, заставив того изрядно понервничать.

— Все плохо? — наконец не выдержал пиромант.

— Давайте на аудиограмму в третий кабинет, — ничего не ответил на его вопрос Игорь Геннадьевич. — Потом опять сюда.

Проверка слуха много времени не заняла, и, первым вернувшись к врачу, я протянул ему листок бумаги с каким-то нарисованным от руки графиком.

— Понятно, — мельком глянул на диаграмму Игорь Геннадьевич и отложил ее в сторону. — У вас острая левосторонняя сенсонеральная тугоухость. И в основном снижение слуха отмечено по высоким частотам.

— И чем это грозит?

— В перспективе — осложнениями. В частности, это может привести к плохой восприимчивости речи.

— И что делать?

— Положим в стационар, начнем лечить…

— В стационар? — опешил я, припомнив холодные коридоры больницы. Представил, каково это — находиться тут в общей палате, и замотал головой: — Не пойдет. У меня работа…

— Что для вас важнее — работа или здоровье?

— Если у меня не будет работы, то не будет и денег для оплаты лечения.

— Ладно, — вздохнул Игорь Геннадьевич. — Оформим тогда в дневной стационар. — Он выглянул в коридор и спросил. — «Кавинтон» есть у нас?

— Есть, — ответила дежурная сестра.

— Ставьте капельницу, сразу по две ампулы. Я остальное пока назначу. — И уже мне: — Проходите в процедурную…

Ну я и прошел. А вышел оттуда уже порядком исколотым — помимо капельницы, мне сделали внутримышечный укол в задницу и пару весьма болезненных инъекций за уши. Но это ерунда — самая неприятная процедура состоялась в кассе, где пришлось оплатить свое лечение и лечение Напалма.

— Фигня какая-то! — уже на улице начал разоряться пиромант. — У нас такую ерунду любой целитель за пять минут вылечит.

— Это у нас, — вздохнул я, — а тут нетрадиционная медицина не на высоте. Хорошо хоть вообще лечить взялись.

102